После этого православная церковь в Польско-Литовском государстве очутилась в самом невыгодном для нее положении, одинокая, лишенная всякой внешней опоры, лицом к лицу с сильным католичеством. На первых порах она была, впрочем, еще довольно сильна сама по себе, своей численностью и внутренней силой. Сами короли, восходившие на польско-литовский престол из литовского рода Ягеллонов, хорошо знакомые с характером своей родной страны, старались воздерживаться от излишней католической ревности, — чтобы не раздражать православного народа, охраняли права последнего, давали православным церквам и монастырям жалованные грамоты, сдерживали слишком рьяные напоры католичества на святыню народной веры. Первый киевский митрополит, ученик Исидора Григорий, приверженец Флорентийской унии и ставленик униатского патриарха, жившего в Риме, попробовал было сделать несколько более решительных попыток утвердить в Литве эту унию и воздвиг на православное духовенство гонение, но король не поддержал его и попытки его остались безуспешными. Чрез 10 лет управления митрополией Григорий сам почел за лучшее присоединиться к православию (1469 г.). Но как католики, Ягеллоны не могли, конечно, покровительствовать православию и где было можно, охотно урезывали его права, и его материальные средства, духовенство православное держали в черном теле, а для ослабления силы православных панов несколько раз подтверждали Городельское постановление 1413 г. о недопущении православных к высшим должностям в государстве. Политика их в отношении к православной церкви имела вообще двусмысленный характер. Смотря по обстоятельствам, они относились к ней то покровительственно, то враждебно, но никогда не упускали из виду своей заветной мечты скрепить политическую унию Литвы с Польшей унией церковной. Всего вреднее для Православной Церкви было усвоенное королям право церковного «патроната» и «подавалья» церковных мест — архиерейских кафедр и находившихся на коронных землях монастырей и церквей — выродившееся из древнего участия князей и народа в избрании епископов и других духовных лиц; после ослабления участия в таких избраниях народа право «подаванья» осталось исключительно в руках короля. По этому праву короли назначали на епархиальные кафедры епископов, а в церкви и монастыри — священников и настоятелей, раздавали «хлебы духовные» исключительно по своей воле, допуская часто самые возмутительные злоупотребления и доводя православную иерархию до самого жалкого положения. Духовные хлебы раздавались разным недостойным людям за деньги или в награду за военные и гражданские заслуги. Монастыри отдавались в управление даже светским людям под одним только условием — до пострижения управлять ими через наместников из духовных лиц, но и это условие часто не соблюдалось — какой-нибудь пан, получив монастырь, управлял им сам лично, и не думая о пострижении. Такие же светские паны по временам занимали и архиерейские кафедры, именуясь нареченными епископами. Поевши несколько времени духовных хлебов, такой епископ продавал свою епархию другому такому же искателю духовного хлеба. Случалось, что король отдавал кафедру двум панам сразу и между ними завязывалась из-за нее борьба вооруженной силой. С помощью таких злоупотреблений правом подаванья короли успели со временем довести православную церковь до крайнего оскудения в ней достойных пастырей.
|
