Главная » 2014 » Август » 19 » Троица в христианском богословии
16:57
Троица в христианском богословии
Итак, представления о божественной троице, положенные в основу краеугольного догмата христианства, заимствованы у более древних религий.
Как же произошло это заимствование, как сами христиане вначале относились к этому догмату? Всегда ли они считали его своим основным догматом? Всегда ли они толковали его так, как толкуют современные христианские проповедники?
Богословы христианской церкви получили от ранних христиан довольно тяжелое наследство. Многие догматические вопросы были запутаны, в зачаточном состоянии находилась обрядовая сторона христианской религии. К числу самых запутанных проблем относился и вопрос о соотношении библейского бога Саваофа и Иисуса Христа: равны ли они друг другу или бог-сын должен занимать подчиненное положение по отношению к богу-отцу?
В раннехристианской литературе мы не находим единой точки зрения. И самое интересное здесь, пожалуй, то, что в одной из самых ранних христианских «священных» книг — Откровении Иоанна Богослова (Апокалипсисе), написанном во второй половине 68 — начале 69 г. н. э., нет и намека на догмат о пресвятой троице.
Несколько позже, в конце I или в начале II в., появились Послания, приписываемые, согласно церковному преданию, апостолу Павлу. Крупный исследователь раннего христианства Дж. Робертсон в своей книге «Первоначальное христианство» на основе анализа тех мест Посланий, где говорится о троице, приходит к выводу, что Иисус Христос в Посланиях Павла не составляет части единой божественной троицы.
Научная критика Нового завета относит появление евангелий ко II в. н. э. При этом многие исследователи считают, что написаны они во второй половине II в. Что же говорится о божественной троице в этих «биографиях» Иисуса Христа?
И здесь мы не находим ясной и четкой формулы божественной троицы, состоящей из единого бога, но разделенного на равноправных бога-отца, бога-сына и бога-духа святого. В трех так называемых синоптических (совпадающих) евангелиях — от Марка, Матфея и Луки — Иисус Христос обычно выступает лишь в роли послушного исполнителя воли своего всемогущего отца. Самое большее, что допускают евангелия, — это то, что рожденный сверхъестественным путем Иисус Христос вознесся на небо, чтобы сесть в видимом образе рядом со своим отцом, так же как это делали некоторые боги в дохристианских религиях (в мифах древних греков рассказывалось, например, что сын Зевса Геракл был взят на гору Олимп и сидел там рядом со своим отцом). А ведь в христианской религии образ Иисуса Христа со временем занял ведущее место, и в настоящее время в церковном календаре библейскому богу-отцу не отводится ни одного самостоятельного праздника.
Что касается представлений о святом духе, то они были еще более неопределенными, туманными.
Верующий человек может сказать по этому поводу, что, мол, наговаривают атеисты на «священное писание», искажают его. Читать-то читают, но сознательно закрывают глаза и не видят упоминаний о божественной троице. Поэтому мы сошлемся на мнение современных христианских богословов. Они также не отрицают запутанности догматических вопросов в раннем христианстве. В уже упоминавшемся нами «Полном православном богословском энциклопедическом словаре» в статье «Троица пресвятая» прямо признается: «В самые первые времена христианства не было полно и точно выражено все содержание откровенного учения о св. троице».
По поводу догмата о троице нет ясности не только в Новом завете, не было ее и у богословов раннего христианства. В середине II в. н. э. христианский богослов Юстин Мученик, характеризуя божественные свойства Иисуса Христа, говорил о них не как об олицетворенном проявлении божества, а просто как о вдохновении, которое внушается людям богом. При этом богослов считал, что это вдохновение внушается богом в разное время в различной степени.
В конце II в. н. э. была сделана попытка преодолеть трудности в понимании догмата о пресвятой троице. Приехавший в Рим из Азии Праксей учил, что бог-сын и бог-дух святой не отличаются от бога-отца, а что они просто составляют проявления единого бога, что отец вошел в деву и вновь родился в виде Иисуса Христа. Праксей был обвинен в ереси за то, что он допускал возможность страдания бога-отца на кресте.
В начале III в. н. э. появилась еще одна трактовка троицы. Савелий из Ливии считал, что части троицы не представляют собой личностей, а выступают только проявлениями (модусами) божества. Он даже давал названия этим проявлениям: могущество, мудрость и благость, или законность, милосердие и предначертание. Савелий учил, что с человеком Иисусом соединилась только некая божественная энергия. Но при такой постановке вопроса богочеловек Иисус Христос исчезал и превращался в обычного смертного, наделенного божественной энергией. Взгляды Савелия из Ливии были отвергнуты христианской церковью, как еретические.
Весьма характерно, что христианские богословы III в. н. э. не рассматривали бога-духа святого как самостоятельного и равноправного члена божественной троицы. В символе веры, предложенном Тертуллианом, святой дух является второстепенным божественным началом, которого Иисус Христос посылает взамен себя. Другой богослов раннего христианства — Ориген также считает святого духа подчиненным Иисусу Христу.
Мы привели несколько примеров, свидетельствующих о том, какая разноголосица в понимании и трактовке самого основного догмата христианства царила в первые века существования этой религии. Поэтому в начале IV в. н. э., когда христианство стало господствующей религией в Римской империи, христианским богословам пришлось всерьез наняться совершенствованием своего вероучения.
Как уже говорилось, первый вселенский собор, состоявшийся в 325 г. в Никее, решил разобраться во взаимоотношениях бога-отца и бога-сына. На этом соборе святые отцы выработали единый взгляд на Иисуса Христа как сына божьего, имеющего единую сущность с богом-отцом. При этом указывалось, что сын божий выступает в качестве особой божественной личности (ипостаси). По сравнению с евангельскими представлениями о Христе здесь есть уже кое-что новое: спаситель — не просто послушный сын, а равная по сущности ипостась. Так в христианской троице появились первые два равноправные лица. Однако в первых членах символа веры, принятых на Никейском соборе, ни слова не говорится о боге-духе святом как некой ипостаси триединого бога. В третьем члене он только упоминается, когда говорится про Христа, «воплотившегося от духа свята к Марии деве, и вочеловечшася». Но и в этом случае дух святой понимается не как третья ипостась, а скорее как проявление (модус) божества или как божественная энергия, которую мы уже встречали в ранних христианских ересях.
Кстати, в данном случае мы имеем дело с членами символа веры, окончательно принятыми и отредактированными отцами церкви на втором вселенском — Константинопольском соборе в 381 г. Символ веры, принятый на предыдущем, Никейском соборе, существенно отличался своими формулировками. Анализ никейского символа веры позволяет сделать вывод о том, что даже на вселенском соборе в 325 г. полной ясности в понимании догмата о пресвятой троице еще не было. О первой ипостаси троицы говорится как о боге, о творце видимого и невидимого мира. Вторая ипостась троицы также считается богом. О третьем же лице пресвятой троицы собор говорит очень сдержанно («веруем и во святого духа»), не давая ему никакой характеристики.
И это понятно: на первом вселенском соборе богословская мысль в основном была направлена на решение проблемы соотношения двух первых лиц «единого» христианского бога. Богословов интересовал вопрос о соотношении бога-отца и бога-сына. Бог — дух святой должен был пока подождать, руки у богословов до него еще не доходили.
Только второй вселенский собор официально признал существование третьей ипостаси христианского бога. Собор принял дополнительно еще пять членов символа веры. Восьмой член символа веры провозгласил необходимость верить «в духа святого, господа животворящего иже от отца исходящего, иже со огцем и сыном споклоняема и славима, глаголившего пророки». Так появилось третье лицо троицы.
К наиболее существенным изменениям, которые были внесены в символ веры вторым вселенским собором, можно отнести следующие. Во-первых, слова о творении «неба и земли» стали связываться только с богом-отцом: первое лицо троицы наделялось качествами творца мира. Далее, был дополнен третий член символа веры, в котором говорилось о рождении сына божьего Иисуса Христа: отныне верующие христиане обязаны были верить, что Иисус Христос появился на свет не только от девы Марин, но и от духа святого. И наконец, собор, приняв восьмой член символа веры, дал пространную характеристику духу святому как третьей ипостаси (третьего лица) единого христианского бога. В какой-то степени христианская доктрина троицы в символе веры, принятом вторым вселенским собором, получила свое завершение. Но для этого христианским богословам понадобилось без малого четыре века напряженной работы.
На этом разноголосица между богословами в понимании и толковании догмата о пресвятой троице не прекратилась. В двух основных христианских направлениях (православии и католицизме) сложились различные представления о взаимоотношениях членов троицы. Как уже говорилось, это объясняется вполне реальными историческими условиями, в которых развивались эти религиозные направления.
В православии, развивавшемся в условиях сильной императорской власти, первое лицо троицы — бог-отец — по аналогии с императором наделялось определенными отличительными свойствами и ставилось как бы во главе троицы. Поэтому третья ипостась всемогущего бога — святой дух — стала связываться именно с богом-отцом. Дух святой в православии предвечно исходит только от бога-отца. От Иисуса Христа он может исходить только временно.
Что касается вероучения западного христианского направления, то в нем довольно фантастично отразился быстрый распад римского государственного единства и процесс становления самостоятельных феодальных государств. Сильная императорская власть здесь не так сказывалась на церкви, как на Востоке, а значит, и не было необходимости связывать исхождение святого духа только с первым лицом христианской троицы. Святой дух стал считаться исходящим не только от бога-отца, но и от второго лица троицы — бога-сына. Во фразу из постановления второго вселенского собора «иже от отца исходящего» было добавлено еще одно слово — «филиокве» (по-латыни — «и от сына»).
Определенную роль в различном понимании бога-духа святого сыграли и богословские споры. Впервые слово «филиокве» было вставлено в символ веры в 589 г. на Толедском соборе христианской церкви (Испания), который выступил против ариан. Еретики-ариане не признавали равенства бога-отца и бога-сына и считали Иисуса Христа лишь высшим творением бога-отца. Желая подчеркнуть равенство двух первых лиц христианской троицы, Толедский собор решил изменить слова символа веры, поставить бога-духа святого в одинаковое отношение к отцу и сыну. В такой формулировке символ веры из Испании перешел в Галлию (Францию). В 809 г. император Карл Великий даже обращался к папе Льву III, дабы тот закрепил эту формулу. Поскольку противоречия между православием и католицизмом тогда еще не достигли той остроты, чтобы оформиться в виде официально признанных догматических расхождений, папа Лев III отклонил предложение императора.
И все же, несмотря на отказ главы западной церкви принять поправку к символу веры, формула «филиокве» была принята в Испании, Италии и Германии. В IX в. католические миссионеры попытались распространить ее и в восточных областях бывшей Римской империи. Эти попытки вызвали ожесточенное сопротивление со стороны константинопольского патриарха Фотия. На соборе, созванном в 866 г., патриарх Фотий добился осуждения подобных изменений в символе веры. Трудно сказать, когда формулу «филиокве» признали в самом Риме. Во всяком случае, до 1014 г. она не встречается в официальных католических документах.
После окончательного разделения христианства на православие и католицизм римский папа Лев IX, воспользовавшись ослаблением Византии, потребовал от восточной церкви признания притязаний римской церкви на южные области Италии. Константинопольский патриарх Михаил Керуларий ответил категорическим отказом. Вслед за этим последовали взаимные анафемы и обвинения в ереси. Но христианские церкви не любят показывать земные (а в данном случае чисто корыстные) мотивы своих расхождений. Михаил Керуларий в своем послании упрекал католическую церковь в неправомерном принятии формулы «филиокве» и считал ее еретическим искажением символа веры. Давний спор об исхождении святого духа оказался удобной ширмой, которая могла прикрыть не очень-то красивый повод разделения христианских церквей. С этого момента догматическое расхождение между католицизмом и православием, которому раньше не придавали большого значения, все чаще и чаще стало выдвигаться на первый план.
Сами богословы неплохо знают и историю, и предысторию «коренного догмата христианства». Их давно уже смущают факты, говорящие о заимствованиях из дохристианских религиозных культов. Богословы уже не могут отрицать тот факт, что следы божественных троиц встречаются в языческих религиях. Однако они считают неправомерной ссылку противников христианства в объяснении земного происхождения христианского догмата о троице на заимствование его из древних религий. Дело, мол, в том, что в дохристианских религиях божественные троицы не составляют единого бога, что каждый член такой троицы представляет собой независимое, самостоятельное существо. Например, Ану, Бэл, Эа — это не один бог, а три разных бога; индийская троица, состоящая из Брамы, Вишну и Шивы, также является союзом вполне самостоятельных богов. Учение христианства о троичности божества и представления о божественных троицах в дохристианских культах диаметрально противоположны, заключают богословы.
Все эти рассуждения рушатся под напором фактов, собранных учеными, которые занимаются историей религии. Мы уже знакомы с историей дохристианских троиц. Знаем, что они были определенным этапом в развитии религии, прошедшей долгий путь от почитания многих богов к поклонению одному богу. Более того, мы знаем и факты непосредственного влияния дохристианских троиц на формирование христианской троицы.
Заявляя о том, что в дохристианских троицах не было единого бога, богословы допускают неточность. Единый бог — это не изобретение христианства. Единобожие возникло еще в дохристианских культах. Мы уже говорили о вавилонской троице, состоявшей из бога-отца Эа, богини-матери Дамкины и сына божьего Таммуза. В результате развития культа Таммуза он стал почитаться как единый бог, а все прочие боги — только как его воплощения ипостаси. К тому же и в самой христианской троице, впитавшей в себя многое из предшествующих религий, ясно видны следы влияния многобожных религий. Утверждение о том, что христианская троица — это один бог, а не три, никак не спасает христианских богословов.
В защиту самобытности христианской божественной троицы богословы выдвигают еще один довод. Они говорят: посмотрите на дохристианские троицы пристальнее, обратите внимание на их основное отличие от пресвятой троицы христианства — они же, как правило, состоят из бога-отца, богини-матери и бога-сына, а христианская троица даже по составу другая. В ней нет богини-матери. Зато где, мол, вы в дохристианских троицах видели бога-духа святого? На первый взгляд, этот довод христианских богословов в защиту пресвятой троицы кажется серьезным и внушительным.
Но только на первый взгляд.
Ученые, которые занимаются историей религии, убедительно показали, что и бог — дух святой не оригинальное изобретение христианства. И этот божественный образ, оказывается, заимствован христианством из многих предшествующих религиозных направлений. На один из таких источников указывает изображение бога-духа святого на иконах в виде голубя.
Во многих дохристианских троицах богиня-мать часто принимает образ голубя-духа. Так, например, древневавилонская богиня Иштар часто изображалась голубкой. В виде птицы изображалась и богиня-мать древнеегипетской троицы Исида. Представления о царице-богине Верхней Ассирии Семирамиде также связано с образом голубки. В религиозных мифах рассказывалось, что Семирамиду спасли от смерти и воспитали голуби, и она сама нередко изображалась в виде голубки. По всей вероятности, здесь мы встречаемся с отголоском еще более древних религиозных взглядов, когда животные, в том числе и птицы, считались предками и покровителями людей.
В христианской троице бог-дух святой просто заменил богиню-мать, часто встречающуюся в дохристианских троицах, но родственный элемент — голубь как образ духа сохранился. Мы можем даже отметить определенные этапы в развитии этого божественного образа: первоначально голубь изображает земное воплощение богини-матери, затем становится ее символом, атрибутом (свойством), служебной птицей, затем вытесняет образ богини-матери и в дальнейшем представляет собой самостоятельный образ бога.
В связи с этим очень интересен тот факт, что в некоторых раннехристианских направлениях (например, в секте валентиан) в образе святого духа почитали всевышнюю божью матерь. Не случайно, видимо, и то, что в не признанном христианской церковью апокрифическом (подложном) «Евангелии от евреев» в одном месте сын божий Иисус Христос говорит: «Моя мать — дух святой — взяла меня за волосы и перенесла на гору Фаворскую», а в другом святой дух описывается в виде сильной женщины ростом в несколько десятков километров. Точку зрения многих раннехристианских сект мы встречаем и в «священном писании». Так, в древне-сирийском переводе Евангелия от Иоанна, в гл. XIV, о духе святом говорится: «Она научит вас всему».
Есть еще один источник, оказавший влияние на христианскую концепцию пресвятой троицы, в частности на представление о ее третьей ипостаси, боге — духе святом. К этому источнику нас приводят первые слова уже упоминавшегося нами Евангелия от Иоанна: «В начале было слово, и слово было у бога, и слово было бог. Оно было в начале у бога. Все чрез него начало быть, и без него ничто не начало быть, что начало быть. В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
Эти строки напомнили ученым положения одной из древних философских школ — гностиков (от греческого слова «гносис» — знание). В дальнейшем анализ текстов Евангелия от Иоанна и текстов других христианских документов привел ученых к твердому убеждению, что философские взгляды гностиков оказали значительное влияние на формирование христианства.
Основные положения учения гностиков сводятся к следующему. Окружающий человека мир устроен дурно, он полон зла и несовершенства. Творцом такого несовершенного мира не мог быть светлый, добрый и великий бог. Этого доброго верховного бога они называли «плерома» (греческое, «полнота»). Несовершенный мир косной материи, в котором так мучается человек, создан другим, злым богом, стоящим значительно ниже верховного доброго бога. Не являясь творцом несовершенного мира, верховный благой дух соприкасается с ним только через посредника — божественный логос (слово, разум, закон). Назначение божественного логоса — в спасении человечества, прозябающего в темном, косном мире. Только с помощью логоса человек может войти в светлое царство бога-духа.
В I в. философские взгляды гностиков широко распространились среди образованных кругов Римской империи. Оказали они в дальнейшем влияние и на христианство. Так, например, в Евангелии от Иоанна Иисус Христос отождествляется со словом, с логосом («и слово стало плотию»), и так же, как и у гностиков, часто противопоставляются силы света и тьмы («свет во тьме светит, и тьма не объяла его»; Иоанн Креститель пришел, «чтобы свидетельствовать о свете»).
Христианство многое позаимствовало у своих предшественников. Заимствована сама идея божественной троицы. Не оригинальны и ее части: бог-отец — это ветхозаветный бог Яхве, бог-дух святой ведет свое происхождение от древних богинь-голубок и светлого духа — плеромы гностиков. Многие ученые считают, что и второе лицо троицы — Иисус Христос — это сложный образ, впитавший в себя и богов-спасителей дохристианских религий, и древнееврейского мессию.
Категория: Восточные Отцы IV века | Просмотров: 1614 | Добавил: vsyvera | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]